Мне пришлось наблюдать йеменских кошек. Два месяца наша рабочая группа была в командировке в Адене - столице Южного Йемена. Отель, где мы помещались, был построен во времена английского владычества на берегу Аденского залива. Каждое утро мы бегали на ближайший пляж, потом завтракали и ждали машину, которая отвозила нас в офис. Время ожидания я посвящал кошкам.
Напротив веранды моего номера был мемориальный комплекс - памятник погибшим за освобождение страны. Вход в этот комплекс открывался только в годовщину знаменательных событий, в остальные дни маленький зеленый островок был пустынен и единственными хозяевами участка являлись два кота, которых я условно назвал "Черный Нельсон" (у кота был только один глаз) и "Пол-Тош-ки" (кот, у которого половина туловища была белая, а половина своей окраской напоминала моего зверя, живущего далеко от Аденского залива - в Ясеневе).
Отмечу, что йеменские кошки, все без исключения, были гладкошерстными, спортивного сложения и с хорошо выраженным аппетитом. У многих ушки были крупнее обычных.

 Ни в какой другой стране я не видел такого количества кошек. Думаю, даже португальский остров Мадейра, где,  согласно статистике плотность кошачьего населения составляет около ста особей на квадратный километр, не мог бы конкурировать с городами южного побережья Аравийского полуострова.

Распоясавшиеся кошки оккупировали все подходы к харчевням и ресторанам, обитали в гостиницах и магазинах. Больше всего меня поразило присутствие четырех кошек в магазине, торгующем запасными частями для автомобилей, куда мой приятель частенько наведывался. Что привлекло кошек в этот магазин - мы не выяснили.

Наблюдения над Нельсоном и Пол-Тошкой показали строгую территориальную привязанность котов к своим участкам. Более крупный Нельсон захватил площадь, примыкающую к гостинице, откуда было удобно совершать набеги на кухонный двор, и вообще в понимании кота владение этим участком было более престижно. Пол-Тошки обитал в глубине участка, забегая на территорию Нельсона только в его отсутствие.

Дожди в Йемене идут не каждый день (и не каждый год), кроме того, морозов там нет, температура воды в море, как и воздуха, на Новый год была 28 'С, так что проблем с квартирой для аравийских котов не существует. Прописка тоже не связывает им лапы.
Нельсон обычно спал под деревом, в лунке, устланной высохшей травкой, что выглядело довольно уютно. Пол-Тошки спал в таком же гнездышке на дальнем краю участка. Иногда коты направлялись в порт в надежде полакомиться рыбкой. В порт они пробирались довольно опасливо, так как боялись местной мафии - хвостатых полчищ, которые окружали каждого рыбака, стоявшего с удочкой у бетонной ограды. Больше всего Пол-Тошки любил сопровождать сотрудника нашей группы, известного в рыбачьих кругах Москвы профессионала, который мог часами рассуждать о преимуществах японской лески, номерах крючков и особенностях ловли на спиннинг. Пол-Тошки, являясь арабским котом, не мог оценить эрудиции этого русского рыбака, но быстро понял, что Феликс Федорович, безусловно, самый лучший человек на свете, так как весь его улов состоял только из мелких рыбешек, которых стыдно было нести на кухню и приходилось отдавать Пол-Тошке и другим котам. Менее удачливы были кошки, окружавшие рыбаков-йеменцев, так как тем попадалась в основном крупная рыба.
Иногда пару рыбешек я приносил Нельсону. Нельсон благосклонно, но без всякого подобострастия принимал рыбу, причем, насытившись, оставлял остатки пиршества под родным деревом. Похоже, феноменальная честность йеменцев, подобной которой я не встречал нигде в мире, не позволяла Нельсону плохо думать об окружающих.

С болью в сердце могу констатировать, что не у всех кошек Южного Йемена столь высокие нравственные нормы.

...Прощальный обед руководители министерства дали нам в роскошном палестинском ресторане. Об уровне сервиса можно было судить по лепесткам роз, усыпавшим белоснежные скатерти. Упитанность двух котов, наблюдавших торжественную трапезу, позволяла надеяться на полную незаинтересованность животных в еде. Увы, как только официанты, подкатившие столик с яствами, отлучились еще за чем-то, коты дружно его атаковали. В долю секунды один из них запрыгнул на нижнюю полочку столика, где ему приглянулась куриная ножка, а второй унес с верхней внушительных размеров бифштекс. Подошедший официант непонимающе взглянул на несколько нарушенную гармонию блюда, потом сдвинул бифштексы в стройный ряд, и трапеза пошла своим чередом. А коварные животные через некоторое время, облизываясь, снова сели невдалеке от нашего стола и снова с видом котов, которых уж что-что, а еда совершенно не интересует.

На севере страны, там, где советские геологи нашли нефть, несколько лет существовал, а может, и существует лагерь нефтяников - десятки одноэтажных домов. Жили наши соотечественники в этом городке капитально, завели огороды и вырастили даже странные деревья - папайю, у которых плоды растут прямо из травянистого ствола.
Кошки нефтяников передавались при смене специалистов в комплекте с кухонной утварью и огородом. Элитарность кошек подчеркивали их толщина, плавность движений и хорошо поставленные голоса. Тощие бездомные киски, обследуя помойки, старались не попадаться на глаза этой буржуазии, живущей так сладко. В жару нефтяные кошки спали в домиках, оборудованных кондиционерами. По вечерам пробирались среди пышной зелени огородов, зорко глядя, не появился ли в их владениях чужак. Эти кошки общались лишь с особями своего крута.
Еще одного арабо-советского кота Ваську (с окраской типа "три четверти Тошки") я встретил в приморском городе на востоке Йемена. Он вырос в семье советских специалистов-врачей, прибывших из Грузии. Эта особенность не отразилась на фонетике кота, и он мяукал без всякого грузинского акцента.
Кот очень любил рыбную ловлю. И в один из выходных дней мои знакомые, вооружившись масками и ластами, прихватив кота и, естественно, меня, выехали к морю.
Ехать пришлось недолго - берег Аденского залива пустынен. Наконец выбран скалистый участок моря с обилием коралловых рифов. Побережье здесь густо усеяно белоснежными обломками кораллов, мелкими раковинами и белыми пластинками из материала, напоминающего полистирол. Оказалось, это скелеты (внутренние раковины) каракатиц.
Васька, улегшись в тени скалы, наблюдал за тем, как происходит процесс распаковки снаряжения.
Несколько отдохнув, кот потянулся и зашагал к морю. Он был опытным рыболовом, и потому быстро бегающие полупрозрачные песчаные крабы не привлекли его внимания, только чуть дрогнувший зрачок свидетельствовал, что от кошачьего бдительного взгляда ничего не скроешь. Василий прямиком шел к плоской еще мокрой коралловой глыбе, где после отлива в углублениях должно было быть нечто интересное.
Первая ямка принесла нашему рыболову мелкую рыбку, которую он лапкой выбросил на берег и тут же съел. Сложнее было со второй, более глубокой ямкой. Да, здесь были рыбки покрупнее и целых две, но как их достанешь, если кот не ныряльщик, а в ямке по пузо воды. Она хоть и теплая, но очень мокрая. Василий долго топтался, напряженно вглядываясь в соблазнительные контуры мечущихся рыбок, но, видимо, так и ушел бы ни с чем, если бы одна из рыб не мотнулась туда, где помельче. Молниеносный прыжок и, схватив добычу двумя лапами, Васька выбросил ее на сушу. В рыбке было граммов сто. Отдав должное дарам моря, кот еще некоторое время постоял в ямке, но поняв, что счастье в жизни бывает не так часто, пошел снова вздремнуть в тень.
Пока я косноязычно от восторга вещал Васиной хозяйке, как прекрасен подводный мир, прагматик-хозяин своим ружьем добыл пару каракатиц, небольшого осьминога и похожую на угря маленькую, на килограмм, мурену. Всю добычу он поместил в мелкий заливчик, отгороженный от моря перемычкой высотою с полметра. Тут же на добычу налетели крабы, а мурена с типично змеиным проворством полезла через перемычку к морю, домой. На вершине перемычки хозяин схватил ее и хотел поместить в приготовленный пластиковый мешок, но упорство и жажда жизни этой рыбы из семейства угрей меня тронули, и я уговорил рыбака отпустить мурену. Мою просьбу поддержала и хозяйка Васьки, которой эта рыба сильно напоминала гадюку. Словом, благодарно вильнув туловищем, мурена стремительно скрылась в глубине прибрежных вод.
А каракатицы вручную, без ножа, были быстро разделаны на четыре в палец толщиной пласта филе, которое, говорят, хорошо идет в салат. Васька с видом знатока выбрал из останков каракатиц самые вкусные кусочки, съел их, облизнулся и отправился снова в тень - уж очень было жарко.
В поездке по Йемену мы увидели необычную для наших глаз картину - большая площадка, огороженная пальмами, была сплошь усеяна мелкой рыбешкой, сохнущей под палящими лучами солнца. Интересно, что на берегу из-за сильной инсоляции выброшенная рыба не гниет, а быстро высыхает. Это позволяет местным жителям, как мне объяснили, сушить рыбу для удобрений и добавок в корм верблюдам.
Охраняли площадку, покрытую рыбой, три пузатых кота, расположившиеся в тени пальм. Глаза всех троих при нашем приближении чуть-чуть приоткрылись, но потом, увидев, что это не собаки, коты снова зажмурились, и только у одного, по-видимому, самого старого, испытавшего превратности судьбы, из перестраховочных соображений один глаз был полуоткрыт. Возвращаясь через несколько часов той же дорогой, мы снова увидели все тех же котов все в тех же позах.