На севере Сахары, в Алжире, там, где кончаются бесконечные волны барханов, переходящих местами в каменистую пустыню, судьба подарила мне встречу с еще одним котом.
Нашему маленькому отряду было поручено изучить строение барханов, и вот мы зимой, а зима есть и в Сахаре, прибыли в этот далекий от моего Ясенева край. Остановились мы в небольшом городке Гардайе. Самый старый его район, своеобразный кремль, окружен мощной, до шести метров толщиной, крепостной стеной, увенчанной сторожевыми башнями.
Вокруг городка располагались зеленые островки плантаций финиковых пальм. С водой в Сахаре не очень, так что мне было интересно узнать, откуда ее берут для такого количества пальм.
У маленького, изолированного от основного массива плантаций зеленого участка мы остановились. Радушный хозяин, вышедший из крохотной хижины, позвал нас в гости - арабы очень гостеприимны - и показал свое хозяйство. Сердцем его был колодец, откуда с помощью нехитрого приспособления черпалась вода, подъем которой осуществлял ходивший по кругу ослик.
Плантации расположены в уэдах. Это пересохшие каменистые русла временных потоков, они хранят воду на большой глубине - 20 - 30 м. Эти метры сложены спрессованной известняковой белой щебенкой, и хозяину приходится положить немало труда, чтобы добраться до воды. Да и потом предстоит многолетний труд по поливу пальм, пока их корневая система не достигнет ледяной живительной влаги. У пальмы, как говорят французы, голова в огне, а ноги во льду. Все богатство хозяина - несколько десятков пальм, правда, каждая финиковая пальма может принести более сотни килограммов фиников.
Но кот встретился мне не на этом участке, а на крупной плантации, куда нас пригласил в гости ее хозяин - коммерсант, живший в городе. Плантация служила ему "дачной резиденцией".
После хождения по барханам под палящим солнцем приятно было попасть в пальмовый рай. Могучие деревья стояли, сомкнув кроны, так что внизу был полумрак и прохлада, которую приносил бассейн, полный холодной воды.
Богатые хозяева вместо осликов имеют электрические насосы. Зимой в бассейне не купаются, а летом нырнуть в такую воду - верх блаженства.
На бортике бассейна, который был не выкопан, а огорожен стенкой, в позе сфинкса возлежал кот Бубу. Шерсть его была в основном песочного цвета с фрагментами буланой окраски (по моей классификации - "четверть Тошки"). Бубу с интересом посматривал на приготовления хозяев к трапезе, но к столу, а точнее, к ковру с едой не приближался.
Некоторые представители кошачьих неравнодушны к тропическим фруктам, например, пантера с удовольствием ест плоды масличной пальмы.
Салаты из огурцов, помидоры и артишоки тоже не вызвали у кота энтузиазма. Бубу встал, потянулся и решительно подошел к скатерти, только когда пришло время кус-куса. Кус-кус - "центровое" блюдо местных жителей, как у итальянцев спагетти или у украинцев борщ, и представляет собой особым способом приготовленную рассыпчатую кашу из пшеницы.
Кус-кус был очень вкусным. Об этом знал, видимо, и Бубу, который уже сидел за спиной одного из юношей, облизывался, но не ронял достоинства, подавая голос. Он знал, что его не обделят. В конце трапезы кот получил горсть кус-куса, сдобренного соусом и мясом, не спеша пообедал и, не обращая внимания на фруктовый десерт, а он поразил меня гранатами величиной с крупный грейпфрут, пошел на свой бортик бассейна.
Заметив мой интерес к коту, юноша-араб сказал, что к чаепитию Вубу вернется. Мой словарный запас французского, а разговор велся на этом языке, позволил уловить сказанное, но разум отринул мысль о том, что хищник станет напропалую хлестать горячий чай.
Итак, принесли чай. Впрочем, не чай, а кипяток, а также три мешочка. В одном был собственно чай, в другом - мята и еще какая-то травка и в третьем - сахар. Чай арабы пьют очень крепкий, напоминающий чифир, очень сладкий и с добавлением всяких травок. Пьют из маленьких, граммов по пятьдесят, стеклянных стаканчиков.
А Вубу пришел-таки к чаю. Из заветного мешочка коту насыпали щепотку травки, которую он с удовольствием пожевал, после чего потерся своей мордочкой об юношу-кормильца. Остальных он игнорировал, и в ответ на ласку хозяина вывернулся, показав белое пузо и подошвы лапок, довольно обильно поросшие шерстью.
...Пока бригада рабочих разбуривала очередной бархан, я любил отойти от буровой на несколько километров и подышать Сахарой. Здесь так много интересного. Барханы высотой 30 - 50, а иногда и до 200 м, казалось, насыпаны на высохшее ложе такыра. Между барханами - маленькие ровные площадки, покрытые глинистой коркой, в которой застряли какие-то камушки, невесть откуда залетевшая французская пуля, кремневый скребок древнего человека и много обломков страусиных яиц - эти птицы еще в позапрошлом веке жили на окраине Сахары. Теперь о них никто не помнит, ни один араб не смог мне ответить, что это за обломок.
Весной барханы покрываются кое-где сетью каких-то ползучих растений, возможно, близких к бахчевым. Их ярко-желтые плоды напоминают дыни, только меньшего размера; местные модницы используют их в косметических целях.
Впрочем, я, кажется, далеко ушел от кошек, но Сахара так притягательна!