Во время очередной командировки в Йемен я жил в маленьком
поселке Баджиль, в часе езды от города Ходейды и, соответственно, от Красного
моря. Уже в первые дни у входа в мой дом я встретил худющего котенка, которого
мысленно назвал Задохликом. Котенок был совершенно диким и таким и оставался все
четыре месяца моей командировки. Даже перед отъездом его нельзя было заманить в
мою комнату вкусной рыбкой.
Понаблюдав за сценой кормления котенка, к нему присоединился бездомный кот
Василий, а позднее и кошка Муська, сбежавшая от слишком экономных хозяев. Эта
компания быстро расправилась с привезенными из Москвы припасами, но близость
моря позволила без особых потерь решить проблему. На рыбном базаре в Ходейде я
купил восьмикилограммового тунца. Дома эта рыба была разделана на пластины с
ладонь величиной, которые я периодически извлекал из холодильника, жарил и с
удовольствием съедал. Большую голову тунца я сварил, выбросил кости и поставил
кастрюлю в холодильник. Судя по реакции кошек на этот холодец, ничего вкуснее
они никогда не ели. Не брезговали киски и связками дешевых сардин.
Нужно сказать, что вообще к рыбе у кошаков отношение особое. Когда автобус с
нашими рыбаками, пропахшими морем и рыбой, возвращался с рыбалки, все коты
поселка сбегались и, дрожа от возбуждения, прямо-таки вопили, выпрашивая рыбку.
Самые счастливые коты, которых я встречал в Йемене, жили в Ходейде, в
окрестностях рыбного базара, куда подходили лодки с уловом. Наевшись до отвала
рыбной мелочью и внутренностями крупной рыбы, разделываемой здесь же, коты,
подметая отвисшими животами прибрежное шоссе, пересекали его и в полном
изнеможении падали в тени первого же кактуса. И проблемы еды на этот день для
них не существовало.
...Обычно вся троица моих котов ранним утром уже ожидала завтрака у двери, а
вечером свет фар нашего джипа отражался зеленым огнем трех пар глаз. Днем
Задохлик и Муська охотились за крысами, ящерицами и змеями, а умудренный
жизненным опытом Вася возлежал на широком подоконнике в ожидании пищи.
Когда дул хамсин, на дворе было очень жарко и влажно, в квартире работал
кондиционер и окна запотевали не внутри, как в порядочных домах, а снаружи, что
было совсем непривычно. Во время хамсина я лил на подоконник воду, и Вася
укладывался спать прямо в луже. Усы кота при этом, изогнувшись, торчали из воды,
как прибрежный камыш.
Из другой живности, помимо скорпионов и малярийных комаров, здесь были гекконы и
более крупные ящерицы, смахивающие на миниатюрные копии драконов с острова
Комодо. Одна из них постоянно жила в раздевалке сауны, сработанной нашими
умельцами. В первые дни ящерица при моем появлении молниеносно скрывалась в щели
между досками стены, но потом поняла, что я не ем ящериц, и только подбегала к
убежищу и, глядя на меня немигающими глазами, слушала мои комплименты типа:
"Какая Маша красивая, как ловко она ловит комаров..."
Закончился срок командировки, на прощанье я набил холодильник сардинами,
попросил соседей кормить кошек и вернулся в Москву, полную других забот. И мне
было приятно услышать от товарища, побывавшего в Баджиле год спустя, что оба
кота живы и здоровы, а Муська стала мамой.
|
|